Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-2 [СИ]

Водитель остановился, что-то заговорил, бешено жестикулируя. Алиссон плохо знала язык, но было понятно и без перевода — дальше не повезу, стоп.

Они вылезли из машины. Было страшнее, чем в настоящем бою, там, по крайней мере, видно, кто в тебя стреляет, где находится враг и какой он. Здесь же — пустые, заполненные мусором, горящими машинами, обломками улицы и выстрелы. Похожие на щелчок кнута хлопки — пули бьют по стенам, бьют рядом с тобой, и ты не знаешь, где прятаться, потому что не видишь, кто и откуда стреляет.

Забившись в какой-то дверной проем. Алиссон достала сотовый. По памяти набрала номер Исмаила… он должен был ей помочь. Должен был…

Зазвучала музыка, странная какая-то… но это была его музыка, именно такая была установлена на его телефоне. Сердце пустилось в пляс. Она не знала, что это нашида, и в ней сказано, что надо убивать неверных.

— Да, кто это?!

— Исмаил! Любимый, это я! Алис! Алис!

— Алис!? Я… Что с тобой. Ты…

— Я в Гелиополисе, любимый!

— Я тоже, но как ты тут оказалась?

— Нет времени! Ты должен меня забрать! Ты должен… тут стреляют, я боюсь!

— Где ты?!

— Я не знаю, черт… просто приезжай!

— Успокойся. Что ты видишь. Скажи мне, что ты видишь?!

Алиссон опасливо выглянула из своего укрытия.

— Льва! Лев на фронтоне! На здании! Лев!

— Я знаю, где это. Я приеду!

— Поторопись, тут…

Пуля ударила совсем рядом, она спряталась в своем маленьком убежище, сжавшись от страха…

В помещении, куда ее притащили — было тесно, грязно. Видимо, это здание использовалось как госпиталь — она видела раненых, перевязанных грязными тряпками, умирающих. Среди муджахеддинов почти не было врачей, а лекарством на все случаи жизни было многократное повторение первой суры Корана. Точно так же воевал Талибан — раненых оставляли умирать у обочины дороги и они умирали с радостью, потому что тот, кто умер на джихаде — шахид вне зависимости от того, как он умер. Точно так же — они относились и к смерти других людей: в этом была какая-то дикарская, примитивная справедливость. Не ставящие ни во что чужие жизни — они так же относились и к жизни своей.

Освещения не было. Мощный луч фонаря высветил ее лицо.

— Говори! Говори, проститутка!

— Что тебе надо, урод!?

— Моли свое правительство! Моли, чтобы оно пришло и спасло тебя! Моли своих тагутов!

— Да пошел ты, свинья!

Сильный удар кулаком повалил ее на пол. Ее несколько раз ударили ногой, потом начали срывать одежду.

— Исмаил…. - разбитыми губами прошептала она. Она так и не поняла — что это Исмаил рассказал своим сородичам, где ее искать. Раньше — у него были большие планы на нее — но теперь он ожесточился и искал возможность убить как можно больше неверных. Мир катился в пропасть, неверные, яхуды, харбии наступали со всех сторон, казалось — что настал момент Священного мирового джихада, и смысла в каких-то хитроумных комбинациях уже не было. Только грубая, нерассуждающая сила.

Разъяренные тяжелыми потерями, боевики не стали требовать за нее выкуп — хотя первоначально мысль была именно такая. Они несколько часов насиловали ее, а потом зарезали. Труп выкинули в грязь, на улицу…

Запас везения американской тележурналистки Алиссон Моррис был исчерпан.

Исламская республика Египет

Подступы к Каиру, Суэцкая дорога

Офицерская танковая группа

11 августа 2014 года

Впереди все горело. И позади — тоже. Черные столбы дыма подпирали небо, ударные Файтинг Фалконы выступивших частей бомбили Каир. Дорога была запружена брошенным транспортом.

Девять танков М1А2 Абрамс, с усиленной броней (конечно не такой, как в американском городском варианте) — приближались к Каиру с северо-востока. Никакой поддержки в виде набитых пехотинцами бронетранспортеров не было — только танки. В экипажах — были в основном офицеры, рядовой состав, тот, который согласился выступить против исламской революции — рассадили в качестве заряжающих. Дело нехитрое — кидай и кидай болванки в ствол. Гарью — пахло даже в танке.

Полковник Исмаил Тури сидел в командирской башенке головного танка, позывной Лев-один, остальные танки носили позывные от Льва-второго до Льва-девятого. Они должны были усилить группу первой полевой армии, выступившей против исламских радикалов, взявших власть в стране. Как сообщили по рации — более половины солдат просто разбежались, остальные были ненадежны. Все держалось на офицерах — действующих и бывших, офицеры и часть сержантского состава выполняли функции рядовых. Все было бы уже закончено — если бы не громадный численный перевес бородатых ублюдков и колебания солдат. Все можно было бы закончить уже сейчас…

Впрочем, самое главное — продержаться какое-то время. Дальше — подойдут израильтяне, может быть — и американцы, должны же они одуматься и понять, что они натворили. И тогда — все будет кончено.

В кармане у полковник Тури был пистолет. В танке — автомат АКМС с двойным боекомплектом. Он понимал — что все пути к отступлению отрезаны и сдаваться — не собирался в любом случае. Только не этим восставшим хамам, которые трахают овец, не моются, и пять раз в день встают раком.

На головном танке колонны был бульдозерный отвал. Машины, которые не успевали убраться в кювет — просто сметались в сторону…

Зазвонил телефон, сотовый. Бородатые — не отключили связь, она нужна была им самим. В отличие от военных — у них не было раций.

— Салам — крикнул полковник в трубку, потому что нормально говорить было невозможно из-за шума от танка

— Салам, брат! — донесся голос подполковника Шахи, который знал Тури лично — где ты?

— Я…

Подполковник посмотрел на карту

— Подхожу к городу Заказиг, как понял?

— Тебя понял, брат. Поторопись, у меня тут очень большие проблемы. Очень большие проблемы, как понял?

— Тебя понял, брат. Делаю все, что могу.

Фраза «очень большие проблемы» среди офицеров — заговорщиков была условной. Она означала, что солдаты либо уже взбунтовались — либо вот — вот взбунтуются.

Ошиблись здесь все. До последнего человека.

Офицеры, заговорщики, бывшие и действующие спецслужбисты — сильно ошиблись в оценке настроений народа. Они не знали — верней, понимали, конечно, что привычно не обращали внимания на то, что в Египте существует два народа, с совершенно разной идентичностью. Относительно благополучный, имеющий отношение к армии, к власти, к бизнесу, к работе с туристами (основная отрасль египетской экономики до революции) — его ценности базировались на арабском национализме, на капитализме, на идентификации себя как потомков фараонов, великого народа древности. Правда, таких — было не больше двадцати процентов. А остальные восемьдесят — это нищая глубинка или каирские пригороды, где на миллион человек приходится одна водоразборная колонка. Вот там то как раз — и процветает шариат, ваххабизм, салафизм в самых диких формах. Людям, которые входили в эти восемьдесят процентов — было наплевать и на арабский национализм и на фараонов, и на музеи, и на долину пирамид — им элементарно было нечего есть. Они ненавидели всех — туристов, которые приезжали и бросались деньгами, бывших своих — которые пошли обслуживать туристов, их ненавидели как предателей. Армию и спецслужбы, на которых держалось государство — коррумпированное и бюрократизированное (а где сейчас найдешь другое?). Этим людям, нищим, необразованным, озлобленным — были больше по душе не сентенции Мишеля Афляка[56] и воспоминания об ОАР[57] — им больше были по душе простые истины, которые излагал мулла на своей проповеди в подпольной (теперь уже не подпольной) молельне. Туристы — враги, они неверные, они развращают народ. Армия — предатели и угнетатели народа, тираны, поддерживающие тагута. Когда будет шариат — все поделят поровну и не будет вражды. Жена является собственностью мужа, она должна сидеть дома, пусть даже в доме нет еды. К тому же — Братья-мусульмане распределяли помощь от исламских стран, от Саудовской Аравии, от Катара, они делали это быстро и эффективно, не требуя собирать справки, не разворовывая большую часть. Заболел ребенок, надо похоронить отца, нет работы — на. Держи. Теперь представьте — что произошло, когда начался государственный переворот и тысячи мулл объявили, что армия хочет отнять у народа власть и передать ее американцам, что сейчас в страну войдут американские и израильские войска.

Самое смешное — что на площади Тахрир кстати стояли как раз представители «цивилизованных» египтян. Мубарак всем надоел, развитие экономики страны не поспевало за приростом населения, закончившие университет молодые египтяне были вынуждены идти прислуживать туристам — кризис, брокеры-менеджеры не нужны. Тут как раз у соседей революция подоспела, и в Интернете написали — как это круто, делать революцию. Да и в России недород случился, цены на пшеницу на рынке подскочили, за ними — и на хлеб. Спекулянты зашевелились. Вот и рвануло — с одобрения Мирового Гегемона, который за любой движняк кроме голодовки. А как, кстати, думаете — почему, во время беспорядков первое, что взяли штурмом, разгромили и сожгли — это было здание налоговой как раз у площади Тахрир. А потом — как народная демократия началась — эти, образованные, за голову схватились, да поздно было уже. Новой власти ни брокеры, ни инженеры не были нужны — им нужны были специалисты по таджвиджу.[58]